Небо над бездной

 

 

Варшава, 23 Нисана 5703 года от Сотворения мира. Я, Йоссель Раковер из Тернополя, потомок святых и праведных предков, пишу эти строки, когда Варшавское гетто горит. Дом, в котором я пишу –  один из последних домов, ещё не охваченных пламенем. Уже несколько часов ведётся страшный артиллерийский обстрел гетто, и стены вокруг меня рушатся, как спичечные коробки. Пройдёт ещё немного времени, и дом, в котором я нахожусь, подобно другим домам гетто, станет могилой для его обитателей.

 

 Мне сорок лет, и когда я оглядываюсь на прожитые годы, я могу с уверенностью сказать – если человеку позволено быть уверенным в себе, – что я прожил честную жизнь. После всего, что я перенёс, было бы неверно утверждать, что мои взаимоотношения с Б-гом не изменились. Однако я могу уверенностью сказать: я горжусь что я – еврей, потому что быть евреем очень трудно. Я думаю, что быть евреем – это значит быть борцом, неизменно плыть против течения, то есть выступать против развращения и людского зла. Еврей – это герой, это мученик. Вероятно, вы скажете, что сегодня речь идёт не о возмездии и наказании, а, так сказать, о сокрытии Твоего присутствия, и это объясняет тот факт, что люди отданы во власть зла. Но, Боже, я задаю Тебе один вопрос, сжигающий меня: что ещё должно случиться с детьми Израиля, чтобы Ты явился к нам вновь? Я чувствую, что должен говорить с Тобой откровенно. Теперь, во время бесконечных страданий, унижений и оскорблений, больше, чем в любой другой период нашей истории, мы, кого попирают ногами, как сброд сгоняют и сжигают заживо, унижают и оскорбляют, уничтожают миллионами, мы вправе знать: как долго Ты можешь быть таким терпеливым? Я говорю это Тебе, потому что верю в Тебя больше, чем когда бы то ни было. Теперь я знаю, что Ты – мой Б-г. Вероятно, Ты не можешь быть их Б-гом, потому что их страшные дела демонстрируют их ужасающее безбожие. Если те, кто ненавидит меня и убивает меня, являются тёмными и злыми людьми, значит, я должен быть одним из тех, кто переносит Твой свет и доброту на других. Смерть уже не может ждать. Я должен заканчивать. Стрельба затихает. Последние героические защитники падают один за другим. Великая и прекрасная Варшава, богобоязненный город, еврейская Варшава умирает. Солнце садится, и я благодарю Б-га за то, что никогда не увижу его снова. Из окна я вижу небо, красное как кровавый столб. Скоро я буду с моей женой и детьми и миллионами погибших, я буду в мире, где царит добро, где нет никаких сомнений, и высшая власть принадлежит Б-гу. Я умираю спокойным, но не умиротворённым, потерпевшим крушение, но не отчаявшимся. Я умираю с верой в Б-га. Я следовал за Ним, даже когда Он отдалил меня от Себя. Я соблюдал заповеди, даже если меня наказывали за это. Я любил Его, даже когда Он опустил меня на самую низшую ступень, на которой мы стали объектом издевательств и насмешек со стороны других народов.

 

 Мой Ребе любил рассказывать историю про еврея, бежавшего от испанской инквизиции. В маленькой лодке он, наконец приблизился к скалистому острову. Море штормило, погода была ненастная. Ударом молнии убило жену еврея. Огромная волна унесла его ребёнка в море. Один голый и босый, испуганный, он достиг острова. Собрав последние силы, еврей обратил глаза к небу и сказал:"Боже Всемогущий, я спасся, чтобы выполнить Твои заповеди и освятить Твоё имя. Однако Ты делаешь многое, чтобы заставить меня отказаться от моей веры. Если Ты думаешь, что Тебе удастся сбить меня с праведного пути, то я заявляю Тебе, мой Б-г и Б-г моих отцов, что этого не случится. Ты можешь уничтожить меня. Ты можешь изнурить меня до смерти. Я буду всегда верить в Тебя. Я останусь евреем, и ничто в мире не заставит меня измениться".

 

 Итак, это мои последние слова. Ничто не изменится. Ты сделал всё, чтобы я отказался от тебя, чтобы я не верил в Тебя. Но я умираю так, как жил – с непоколебимой верой в Тебя. Шма Исраэль Адоной Элоэйну, Адоной эход!