Народу еврейскому

 Народу еврейскому
 
Был бы я моложе — не такая б жалость:
не на брачном ложе наша кровь смешалась.
 
Завтракал ты славой, ужинал бедою,
слезной и кровавой запивал водою.
 
«Славу запретите, отнимите кровлю»,—
сказано при Тите пламенем и кровью.
 
Отлучилось семя от родного лона.
Помутилось племя ветхого Сиона.
 
Оборвались корни, облетели кроны,—
муки гетто, коль не казни да погромы.
 
Не с того ли Ротшильд, молодой и лютый,
лихо заворочал золотой валютой?
 
Застелила вьюга пеленою хрусткой
комиссаров Духа — цвет Коммуны Русской.
 
Ничего, что нету надо лбами нимбов,—
всех родней поэту те, кто здесь гоним был.
 
И не в худший день нам под стекло попала
Чаплина с Эйнштейном солнечная пара…
 
Не родись я Русью, не зовись я Борькой,
не водись я с грустью золотой и горькой,
 
не ночуй в канавах, счастьем обуянный,
не войди я навек частью безымянной
 
в русские трясины, в пажити и в реки,—
я б хотел быть сыном матери-еврейки.
 
1946