Акула (Хукат)

Б-г сохраняет все; особенно – слова
Прощенья и любви, как собственный свой голос.
Иосиф Бродский
 

Акула была огромная, полосатая и страшная. И – всё время голодная. Она быстро-быстро носилась по морям и кушала всех, кто попадался ей в зубы. Вы конечно знаете, что у акулы несколько рядов зубов, острых как ножи, и что она совсем не любит стоять на месте. Спросите, почему? Акулы не умеют дышать стоя! Их жабры (это у рыб вместо наших носиков) собирают воздух только из воды, и только когда она пребыстро через них течёт. Поэтому акулам приходится всё время спешить, они устают и оттого всегда злые и голодные. Вы знаете, так и у некоторых людей: никак им не сидится на месте, кажется, что надо обязательно бежать, кого-то сьедать и много-премного зарабатывать. Может быть, и у них жабры такие необычные?
 
Звали акулу Жёлтый Плавник. Хотя некоторым больше нравилось имя “Зубастая Пасть”. Но большинство соседей её вообще никак не называло, а со всех ног и плавников от неё улепётывало. Да и беседовать с такой грубиянкой было неинтересно: убежит, ещё и сьест по дороге…

И вот однажды эта ужасная, кошмарная акула подплыла поближе к берегу и издалека… увидела верную добычу! Одна, довольно далеко от песчанного пляжа, в воде ныряла и бултыхалась маленькая девочка. Наверное, она, как с девочками иногда случается, пошкодничала, убежала поплескаться в сторону от родителей… Акула немедленно помчалась к добыче, начала уже раскрывать пасть… Девочка тоже её заметила, испуганно закричала, стала бить по воде ручками и ножками, чтобы уплыть… Акула теперь совсем рядом, пасть ещё шире… Как вдруг длиннющей рыбе, такой хищной, отчего-то стало… стыдно!
 
Такого с акулой никогда ещё не бывало! От удивления она закрыла пасть и уплыла подобру-поздорову в глубокую воду. И вдруг подумала (вы знаете, это у акулы почему-то получилось – от стыда, что ли?): “Неужели такая красивая, весёлая, ладная, слегка избалованная и конечно очень любимая своими родителями девочка появилась на свет только для того, чтобы её походя слопала огромная злая рыбина?”
 
Девочка изо всех сил поплыла к берегу – на всякий случай, хотя и решила, что огромное зубастое чудище ей померещилось. А акула мчалась по упругой дорожке в глубине моря и пыталась понять: что же с ней произошло? Как и, увы, некоторые люди, она никогда раньше не встречалась со стыдом. Потом поплыла немножко медленней (но чтобы всё-таки нетрудно оставалось дышать) и принялась думать.
 
Вы знаете, раньше Жёлтый Плавник так всегда торопилась, что думать совсем не получалось. Разве что, кого слопать первым? А теперь это непривычное, почти незнакомое состояние ей начинало нравиться. Знаете, как бывает у детей: примутся они в шахматы играть, задачки решать или книжки серьёзные прочитывать и с друзьями обговаривать, начнёт у них получаться – так иногда понравится!

И решила акула хоть ненадолго никуда не бежать, а остановится на месте (сколько уж получится!) и спокойно обдумать свою акулью жизнь. Десяток раз она пыталась совсем остановится, несколько секундочек стояла… Но начинало не хватать воздуха, и акула плыла дальше. Трудное это дело: не торопитьсяч и думать, особенно, если отвык! 
 
Наконец акула решила: “Будь что будет, хоть задохнусь, но обязательно постою на месте и пойму наконец, что же это такое – стыд, и нужно ли и полезно ли мне думать?” Чтобы легче дышать, она остановилась поперёк очень быстрого течения. Но всё равно это было так трудно, так трудно! Бедная рыба уже совсем задыхалась, дёргала хвостом, плавниками и зубами… Вот-вот её заставит торопиться дальше…
 
Как вдруг будто в глубине себя она услышала голос: “Здравствуй!” “Кто ты” – спросила акула (вы же помните, с ней почти никто раньше не разговаривал). “Это я, твоя совесть.”- “А кто ты такая?” –“ Совесть – это когда тебе неприятно делать кому-то плохо – даже, если очень сильно хочется кушать. Ты ведь не скушала девочку, наверное, только потому, что тебе не хотелось огорчить её родителей и нарушить Волю того, Кто так умно устроил этот мир? Вот я и проснулась у тебя, мы теперь будем с тобой часто разговаривать. Можешь спокойно плыть.”
 
И действительно, акула теперь часто беседовала с голосом внутри, обсуждала всё, что помнила про себя, и всё, что с ней сегодня происходило. Жёлтый Плавник больше не чувствовала себя одинокой и такой на всех злой – ведь с ней была совесть! 
 
Теперь акула, конечно, продолжала кушать разных рыб (а что ей было делать, она так устроена?), но обязательно спрашивала сначала совесть. Если рыбка была добрая, помогала другим, или у неё должны были вскоре появиться икринки либо мальки (это такие малюсенькие рыбьи детёныши) – Жёлтый Плавник отворачивала пасть. Мало-помалу некоторые меньше стали её бояться и даже принялись с акулой разговаривать! Она узнала столько нового! Вы поверьте, иногда бывает куда приятней с кем-нибудь поиграть и поговорить, чем его же поколотить и потом слопать. 
 
Теперь Жёлтый Плавник знала, как утром над пустыней всплывает огромный оранжевый шар солнца (от прибрежных рачков), что за волшебные существа плавают на невероятной глубине по гротам у самого дна моря – с лампочками, колючками и как бы живыми цветами около хвоста и глаз! Это ей рассказали скаты и камбалы, которые любят иногда понырять вниз. Знала, зачем черепашке разрисованный панцирь-домик, электрическому скату – длинный крючок-антена на лбу, отчего некоторые дельфины так дружат с людьми… И очень многие перестали её считать сильным, злым и противным врагом. Кто бы мог предположить, что для таких в нашей жизни интересных изменений достаточно только один разик устыдиться того, кто проплывает мимо, укусить и только ещё однажды, совсем на маленькую минуточку остановиться, подумать о том, что она, рыба, делает и зачем живёт? Ну и ну!
             
Мой друг Арье Юдасин в силу своей необычайной скромности – какого-то антиакульного характера. Хотя вообще-то гроссмейстеру полагается быть акульным, сходу проглатывать опонента со всеми его пешками.
 
Он в натуре вегетерианец, – как по жизни, так и по рациону питания. И оттого считает, что я это всё творю, а он тут абсолютно ни причём. Но сказка написана им, а я просто попытаюсь её продолжить. У нас распределение обязанностей не так как у Ильфа и Петрова: первый писал, а второй, как брат близкого к властям Катаева, был «крышей». Но впрочем, может быть, это и сплетни. В нашем сотрудничестве «крышу», то есть согласование с равом, обеспечиваю я. Но паразитом я  быть не привык. Так что продолжу сказку.

Три года тому назад в Иерусалимскую школу моей супруги приехала с Тюменской области девочка Маша Фомина. Возможно, Снежная королева, обитающая, как известно, в Тюменской области, поместила в её сердце кусочек льда. Возможно, сказалась нехватка витаминов. Но девочка беспрерывно на всех огрызалась, хотя скушать никого не пыталась, потому что вряд ли бы это ей удалось. Остальные карасиками тоже не выглядели и хотя пасть всё время не разевали, но класть им палец в рот я бы никому не посоветовал. Откусят и не поморщатся.

В один из субботних вечером я прочитал Маше сказку про акулу и увидел чудесное превращение. Она узнала себя, хохотала до упаду и ледышка в её сердце начала таять. Не то, чтобы сразу – в краю вечной мерзлоты лёд высокого качества, тает не быстро. Но девочка становилась всё теплее и теплее. Не зря цель всех наших изгнаний – дать евреям увидеть себя со стороны и исправить свои недостатки! А иногда, наверно, бывает достаточно только один раз посмотреть в зеркало.

Может быть, сегодняшний «галут евреев Торы среди евреев-атеистов» нужен нам именно для того, чтобы взглянуть в зеркало и на минуточку задержаться в спешке? Как акуле?

Теперь обратимся к истории, когда пережитки акулизма коснулись меня самого. Не подумайте, что я на кого-то напал первым. Наоборот, я всем широко улыбался, рассказав в газете «Еврейский мир» о чудесном сватовстве Миши и Михаль. Написал, что на пятой встрече он сделал ей предложение.

Вначале меня обвинили, что я рассказываю сказки, что я друг Ганса Христиана Андерсена, как будто сказки – это такой позор. Потом обозвали моего Мишу дураком. Потому что ни один нормальный человек не сделает предложение девушке на пятой встрече. Я в ответ написал, что все у меня делают предложение при четвертой встрече. Тогда меня приняли за врача-сексопатолога, который устраивает «встречи» (в их понимании) под медицинским контролем и попросили на страницах газеты поделиться опытом. Тут уже возмутились религиозные читатели, принялись шуметь, что «им, гагарам, недоступно «наслаждение». За что их кто-то обозвал (по Горькому): «рожденными ползать». В общем, свара пошла нешуточная.

Я собрался было защитить светских читателей, тем более, что пишу в основном для них, и объявил, что «человек и птица созданы для полета, а после они сами выбирают – ползать или летать». Но вдруг меня охладили, как ведром воды, слова модератора: «Иногда предназначенные учить летать сбрасывают птенцов в пропасть, а потом удивляются, чего они там ползают?».

Мне стало страшно, в чём я честно сознался и прекратил полемику. Я вспомнил слова своего рава: «Если ты начал спорить, то ты проиграл, даже если ты выиграл спор».

В недельной главе «Хукат» евреи требуют у Моше дать им воду. В еврейской традиции вода ассоциируется с Торой. И на самом деле, сегодняшние претензии светских к религиозным – может быть, это недоосознанное требование дать им такую Тору, которую они поймут?

И чтобы их всех не стригли под одну гребенку, обзывая «гоями» и «шиксами». Чтобы молились за их детей, защитников страны. И главное, относились к ним уважительно – ведь именно за то, что назвали разбушевавшуюся толпу «непокорными», было наказаны смертью Моше и Аарон.

Пройдёмся по комментариям. Первый – Раши: «Сказали – говорите со скалой, а Моше её ударил» (применил мой прием: «рожденные ползать…» – вместо слов увещевания).
Второй – Ибн Эзра: «Потерял хорошие намерения из-за ссоры» (как я во время конфликта). Третий комментарий: «Бил два раза, не разобравшись, что слова увещевания действуют не меньше слов упрека».
Четвертый: «После того, как скала дала воду чудесным образом, евреи и Моше не спели благодарственную песню». Тут я спокоен – пою по всякому поводу и без повода.
Пятый комментарий: «Моше грубо обратился к народу». Тут мне тоже не страшно – в большие начальники не вышел, упрекать народ не удостоился и не удостоюсь.
Шестой комментарий – Рамбама: «Люди знали, что Моше никогда не сердится, решили, что сердится Всевышний, и пали духом». Здесь наиболее опасная ситуация: чем больше добрых дел ты совершаешь, тем больше ответственность – и тем больше ты можешь испортить.
Седьмой комментарий – Рамбана: «Моше создал у людей впечатление, что он достал воду своей мудростью». Тут прямо по рассказу – небесную помощь молодым людям приняли за моё «искусство сексопатолога»!

Есть ещё много чего сравнивать, но я начал впадать в уныние. Рамбан установил алаху, что еврей всё время должен радоваться. И на этой веселой ноте я заканчиваю рассказ и ставлю восклицательный знак! Восклицательный знак!

***

Заказывайте новую книгу Меира Левина "Счеты жизни и смерти"