Жертвоприношение

Жертвоприношение

                                                                               

   Данику – шесть лет, а Маринке – восемь, и в этом заключается его трагедия. Родителям ведь было все равно, кого родить первым – мальчика или девочку. Но они родили Маринку, и Даник все проиграл.

    Во-первых, он донашивает Маринкины джинсы и кроссовки. Правда, мама говорит, что скоро Даник перерастет Маринку. На эту информацию Даник отреагировал бурной радостью. Он будет так снашивать свои джинсы, чтобы Маринке они доставались с дырками.

   Во-вторых, Маринку мама часто хвалит и называет своей помощницей, а Данику достается только: «Не мешай, сынок. Ты еще маленький».

   В-третьих, недавно родители купили двухъярусную кровать. Данику достался первый этаж, а Маринке – второй с лесенкой. «Подрастешь, сказала мама, – поменяешься с Маринкой».

   Легко сказать, подрастешь! Даник подрастет, а  Маринка тоже подрастет, и вместе с ней – Маринкина вредность. И она ни за что не захочет с ним меняться. Теперь Маринка двадцать раз в день взбирается наверх и даже уроки делает там. Потому что, ей, видите ли, так светлее. Но вчера был светлый день в жизни Даника. Папа обнаружил Маринку с учебником в кровати и строго-настрого приказал ей спуститься и заниматься за столом. «Это что за новости, портить себе осанку, – возмутился папа, – марш вниз».

   Даник издалека показал Маринке язык: «Вот так-то, зазнавала!». Но Маринка в горе не заметила его, а подходить ближе Данику не хотелось.

   Родители всячески показывают, что любят Даника и Маринку одинаково. Чтобы Даник не сильно переживал из-за своего спального места, ему наклеили звезды на потолок, который служит дном Маринкиной кровати. Звезды блестели серебряным светом и перед сном мама садилась рядом с Даником, и они сочиняли сказки про каждую звездочку.

   Когда мама вышла из детской, Маринка свесила голову и сказала: «Ку-ку, твои звезды из фольги, а я в окне вижу настоящие».

– Мои тоже, как настоящие, – расстроился Даник

– А «как» – не считается, – сказала Маринка.

Даник заплакал. Мама отругала Маринку, и она пообещала больше его не дразнить.

   Но Даник все равно не находит причин любить Маринку, она жуткая кривляка и с ним ничем не хочется делиться. И поэтому, когда мама записала его в школу для одних мальчиков,  Даник совершенно не расстроился. Если все девчонки похожи на его сестру, то лучше быть подальше от них.

   С тех пор, как Даника записали в мальчиковую  школу, папа и мама что-то выясняют и тихо ругаются. Они всегда ругаются тихо, но Данику, все равно, не по себе. Папа читает книгу, он ее называет научной фантастикой, а мама что-то пишет в тетрадку.

– Тебе нечего делать, Ната. – говорит папа, не отрываясь от книги.

Мама молчит. Папа настаивает на своем. Тогда мама неохотно отвечает:

– Я это делаю не только для себя, но и для вас.

– А мы тебя не просили, – упрямится папа, – ты нас такой устраивала.

   Мама учится по вечерам, а папе это не нравится. Он говорит, что мама хочет изменить им всю жизнь, а он к этому совершенно не готов.

   Даник собирает из конструктора машину и прислушивается. Потому что он сильно прислушивается, машина получается кривобокой.

 – Понимаешь, – тихо объясняет мама папе, – детям очень важно, чтобы я прошла «гиюр». Они пока маленькие и многое не понимают. А потом они столкнутся с большими проблемами.

 – Ты усложняешь жизнь, – горячится папа, – мне лично все равно, что у тебя в «теудат зеуте» написано. Но мама не соглашается. Она ходит на курсы, носит длинную юбку. Зажигает с Маринкой свечи и подписала все кастрюли, чтобы их не путать. Данику, который искал в серванте шоколадную конфету, мама твердо сказала: «Ты только что ел котлету, Даничка. Если хочешь, возьми мармеладку. А шоколад я дам тебе потом». Даник  не очень понял, почему она так говорит, но послушался.

 

В пятницу утром папа взял Даника с собой, и они поехали в магазин за мясом. Папа утверждает, что выбирать мясо на пикник – это мужское дело. И Даник горд, что они, два мужика, пошли на это мужское дело вдвоем. Дома папа приготовил всякие специи и собрался объяснять Данику, как мясо нужно мариновать. Но тут пришла мама, раздела косынку и строго спросила папу:

– Эдик, зачем ты купил свинину?

– Потому что мы едем в субботу на пикник, – радостно сообщил папа, – втирая красный перец в будущий стейк.

– Никогда больше не приноси в дом свинину, – отчетливо сказала мама, а на пикник мы в субботу не едем.

   Папа от растерянности стал заикаться: – Но у Слуцких годовщина свадьбы и все наши собираются.

– А я по субботам не езжу – сказала мама. – И детей тоже не пущу.

   Теперь расстроился Даник. У Слуцких есть замечательная лопоухая такса по имени Марго, и Даник с ней – большие друзья. В эту субботу он научил бы ее гавкать до трех и приносить ему мячик. А мама все испортила.

   Но мама так не считала. Она продолжала отчитывать папу за мясо, которое называется свининой. Сказала, что он ей ставит спицы в колеса. Где только у мамы колеса, было непонятно.

– Хорошо тебе. Что ты сразу родился Рабиновичем, – странно упрекнула мама папу. Она хотела выкинуть мясо, но папа отвез его Слуцким, сказав, что у них дома нет сумасшедших. Слуцкие и сами его поедят, И Марго свою накормят.

   А мама попросила Маринку помочь разделить всю посуду на мясную и молочную. Маринка согласилась, но предупредила, чтобы Даник не путался у нее под ногами. А Даник и не собирался путаться. Ему, в принципе, все равно, какой ложкой есть, с белой ручкой или красной.

   Он вышел во двор, потом закрыл калитку и оказался на улице. Дом, в котором Даник живет, называется виллой. Но это не их настоящий дом. Папа говорит, что даже, если будет работать двадцать четыре часа в сутки, ему во сне не купить такую домину.

   Родители снимают половину первого этажа, и Данику очень нравится здесь. У него свой зеленый куст, под которым живет червячок  Чик. Даник берет лопатку, раскапывает землю и зовет червячка. Чик заползает на лопатку и едет с Даником в багажнике трехколесного велосипеда. Он – его пассажир. Очень скоро Данику некогда будет играть с Чиком, потому что он собирается в школу, но пока розовый червячок – его друг. Даник любит смотреть, как он красиво извивается и не боится ничего, даже Данькиного пальца. Плохо одно, червячок молчаливый и не общительный. С ним долго не поговоришь. А Марго Слуцкая, она и оближет Даника и гавкнет на ухо какой-то свой секрет. Но мама теперь не ездит по субботам, и Даник  завтра Марго не увидит. Есть в этом какая-то несправедливость, почему из-за одной мамы все завтра не поедут на пикник?

   Даник подумал, подумал и решил искать справедливость. Он вернулся домой:

– Мама, а, мама! А почему ты теперь по субботам не ездишь?

Мама растерялась и села. Даже бросила вытирать посуду:

–  Понимаешь, Даничка, – сказала она, – суббота, это очень важный день. Это праздничный день, а в праздник нужно никуда не спешить, не бежать, а только радоваться, что он пришел.

– Нет. Я не понимаю, – расстроился Даник, – это что праздник только нашей семьи?

– Нет, – рассмеялась мама, – это праздник  всего еврейского народа. А ты, Даничка – еврей.

– Ага, – сказал Даник, – я, кажется, понял. Мы – евреи. А Слуцкие – не евреи, и Марго их – тоже. И все гости, которые придут завтра кушать папино мясо – они все не евреи.

   Мама вздохнула: – Они тоже евреи, Даничка. Но они не считают субботу праздником и поэтому они ездят на машинах.

– Тогда я совсем ничего не понял, – опять расстроился  Даник.

– Ну, хорошо, – сказала мама, – я объясню тебе иначе…

Она не успела объяснить. Пришел папа, злой, потому что остался без мяса и прервал их разговор. «Дай ребенку жить спокойно, без твоих нравоучительных бесед», – сказал он маме.

– Даник сам меня спросил,  – ответила мама, – но скоро он пойдет в школу и ему там все объяснят лучше меня.

                                                           ***

 И через месяц  Даник пошел в школу. Он уже умел читать и считать и очень гордился этим. Но, оказалось, что он не знал элементарных вещей. Он не знал, что мальчишки даже в первом классе надевают кипу не прямо на макушку, а сдвигают ее чуть вправо и тогда красивее виден орнамент. Он не знал, что беленькая безрукавочка с бахромой, которую мама называет «цицит» нужна вовсе не для красоты, а для того чтобы эту бахромку целовать, когда молишься. Он не знал, что уроки не начнутся, пока все мальчики вместе с учительницей Дворой не прочитают молитву «Шахарит».

 – Это как утренняя песенка для Бога, – объяснял Даник  папе, – только вы всегда говорили, что по утрам петь нельзя, а то целый день плакать будешь. А здесь поют.

   Но самым потрясающим потрясением для Даника оказалась молитва перед едой. Даник от волнения забывал съесть свой бутерброд. Вместо того, чтобы думать о молитве, он вдруг вспоминал папу, который часто перед обедом доставая хлеб из кулька, ругается: «У-у, черт, опять хлеб черствый купили» И никакая молитва у Даника не получается. А однажды, папа его просто опозорил. Это случилось, когда мама заболела, и утром папа собирал Маринку и Даника  в школу. Когда Даник на перемене развернул целлофановый кулек и вынул свой бутерброд, у учительницы Дворы глаза чуть не выпрыгнули из очков.

– Немедленно выкинь  Это в мусорник, – сказала учительница Двора и закашля-лась. Наверное, Это ей было совершенно противопоказано. Перед тем как выкинуть бутерброд в мусорник, Даник надкусил его. Колбаска пахла чесноком, а сыр кисленько щипал язык. Вкусно, но раз нельзя – значит, нельзя. Даник маленький, а уже запомнил, что от мяса до молока нужно ждать шесть часов, а папа вырос до потолка и ничего не знает.

   Маму вызвали в школу и учительница предупредила: «У нас школа строгих религиозных правил и такие поступки просто не допустимы». И мама поняла, что болеть ей ни в коем случае нельзя, иначе папа со своим вольнодумством разрушит все, что она по крошечкам собирает.

   Мама плакала дома и Даник ходил расстроенный. Он всегда жалеет тех, кто плачет. А папа сказал: «Экий конфуз. Я десять лет брал в школу бутерброд с колбасой и сыром. А к вашим новым правилам я еще не привык».

   Тогда мама раскричалась: «С тебя все, как с гуся вода. Ты ни в чем не хочешь пойти мне навстречу». Они опять ругались, а Даник уселся размышлять, почему папа похож на гуся и как он должен идти маме навстречу, если они стоят рядом. Но что Даник мог выяснить, когда родители ругаются? Он пошел к Маринке и задал ей все свои вопросы. Маринка рисовала какое – то чучело с бородой.

– Это кто будет, Бармалей, – вежливо поинтересовался Даник

– Дурень! Это же Айболит, – полуласково объяснила ему сестра.

Сперва Даник хотел обидеться на «дурня», но сейчас ему было более важно выяснить другое. Маринка выслушала его и сказала: «Папа похож на гуся, потому что мама купила ему бордовые тапки. А идти навстречу можно вот так…», – и она пропрыгала на одной ножке расстояние от себя до Даника. Говорила ли Маринка всерьез или шутила, Даник не понял, так как в конце она сказала ему маминым тоном: «А вообще, ты еще мал. Подрастешь и все поймешь».

   Это просто ужасно, сколько лет Даник должен расти, чтобы все понять? Пять, десять, пятнадцать? Вот, родители они уже такие большие, а еще часто говорят: «Я ничего не понимаю». А мама опять решила учиться, как в школе и бегает по квартире с тетрадками.

   Теперь, если мама не может в чем-то разобраться, она звонит рабанит Лее и Лея сразу приходит. Лея всегда пахнет леденцами на палочке. У нее семь девочек и ни одного мальчика. С собой она приводит Хану и Эсти, двух близняшек. Они любят играть с Маринкой. И Даник опять лишний.

   Хана и Эсти – конопатые и рыженькие. Хана похожа  на Эсти, а Эсти – на Хану. А вместе они нисколько не похожи на рабанит Лею. И как они сразу обе вместились в ее живот, Даник до сих пор не понял. Рабанит Лея называет Даника – «Даниэль» и всегда делает ударение в конце имени. Еще она говорит, что ее муж не получил такой подарок от Бога. Мама ее успокаивает: «Ты еще молодая, Лея. Будет у вас и мальчик». Рабанит Лея вздыхает и рассказывает маме, что после самой младшей Ривки она получила разрешение не рожать. У нее больные почки. Тогда мама поддерживает ее иначе: «Ничего, дождешься внуков». На что рабанит Лея неизменно отвечает: «С божьей помощью».

   Какой же он, этот Бог, задумывается  Даник, сидя недалеко от мамы и Леи, если про все всегда говорят: «С Божьей помощью». И представил Даник его стареньким старичком с белой бородой, как в книге сказок. Там нарисован такой старичок. И, наверное, у Бога есть волшебная палочка. Иначе, как бы он выполнял все желания: и мамы, и папы, и рабанит Леи, и его, Данькины.

   Вот Даник хочет собаку или ослика. Собака может быть похожа на Марго Слуцкую, а Ослик, чтобы был такой, как в мультфильме про Винни-Пуха, который записан у Даника на кассете. И теперь, если Даник будет хорошо – хорошо молиться, то Бог сделает так, чтобы родители купили ему их, ну хотя бы на день рождения.… Или на праздники.

                                                         ***

   Скоро, скоро праздники! Сначала Новый Год, потом Судный день, потом Суккот. Даник  любит праздники. Мама и папа дома, уроков в школе нет. В прошлом году родители поехали в домик, который называется бунгало и папа учил Даника плавать в Кинерете.

   А в этом году они никуда не поедут. Мама будет ходить молиться в синагогу. Недавно опять приходила рабанит Лея. Она похвалила маму и сказала, что мама в учебе продвигается.

   Когда рабанит Лея ушла, папа оторвался от книги и сказал: « Ты всегда и во всем была в первых рядах. И в божьей науке ты самая передовая».

Мама строго ответила: «Я ничего не умею делать плохо. Если я учусь, то учусь от души».

«Конечно, – заметил папа, – только теперь у тебя души на нас не хватает».

   Папа, наверное, хотел сказать на «меня», но зачем-то добавил Даника и Маринку.

   И почему родители любят говорить так непонятно? Где у мамы душа, которой папе не хватает? Может быть, она – в часах… Мама ведь часто смотрит на часы и жалуется: «Времени на все катастрофически не хватает». Теперь, перед праздниками у нее особенно много работы и она говорит, что помощи ей ждать неоткуда.  

   А Даник вдруг заболел. У него высокая температура и болит горло. Мама срочно его лечит, чтобы к праздникам он выздоровел. Очень обидно болеть, когда все гуляют. Но за петушком мама  Даника не взяла. Пришла рабанит Лея со своими близняшками и позвала маму покупать петушка на Судный день. Мама сказала Данику: «Будь хорошим мальчиком. Мы с Мариной скоро придем и принесем тебе что-то интересное». Данику стало еще обидней болеть. Теперь мама выберет петушка, которого захочет Маринка.

   Но мама привезла курочку. Она только занесла ее в дом и курица сразу кокнула.  Даника она привела в восторг. Раньше он никогда таких красивых куриц не видал.

– Ой, мамочка, она будет у нас жить?

– Немножко, – ответила мама.

   Но Даник уже не слышал ее. «Кура, кура», – позвал он и курица, услышав его голос, неспешно подошла.

– А как ее зовут? – спросил он

– Как хочешь, так и назови, – ответила мама из кухни.

– Я назову ее Лея, – решил Даник.

– Этого еще не хватало, – сказала мама, – ну, назови ее Краснушка или Белушка.

   И вдруг папа поднял глаза от научной фантастики и предложил:

– В детстве я читал книгу про одного петушка, которого звали Сеньор Питер. Давайте вашу курицу назовем – Сеньорита Пита.

– Не слишком ли торжественно? – удивилась мама.

   Но Данику идея понравилась. Маринка на курицу не претендовала. Она сказала, что не любит никаких куриц, потому что когда-то ее клюнул петух. И, вообще, все они глупые, умеют только кудахтать и кукарекать.

   Может быть, другие курицы глупые, но не Сеньорита Пита. Она самая умная. Она ждет Даника, и когда он приносит ей зерно, благодарит одним черным глазом. И глаз ее совсем не глупый. Хорошо, что на улице тепло, и Даник гуляет с Сеньоритой Питой во дворе. Она бегает по траве и иногда немножечко взлетает, наверное, от восторга. Когда солнце сильно припекает, Даник выносит себе бутылку кока-колы, а Сеньорите Пите ставит баночку с водой, и они вместе пьют. Даник лежит на траве и слышит, как вода булькает в нем, а сеньорита Пита пьет, прикрыв глаза.

– Тебе нравится водичка? – спрашивает Даник

– Ко, – отвечает она. Это, наверное – «Спасибо».

   С червячком Чиком Даник решил Сеньориту Питу не знакомить. Папа сказал ему, что кроме зерна и проса курицы любят клевать червяков. И Даник подумал, что лучше – подальше от беды. Глаза у Сеньориты Питы умные, но… а если она вдруг увидит червячка и захочет его съесть. Одни люди держали у себя дома маленького львенка и дрессировали его. А потом он вырос, на кого-то разозлился и съел их мальчика.

   Это очень хорошо, что мама принесла Данику именно курочку. Что умеет петух, только кукарекать. А курица еще умеет сносить яички и у нее будут цыплята.

– Мама, а когда у Сеньориты Питы будут цыплята? – попытался выяснить Даник.

– Цыплята – питята, – невпопад сказала мама и посмотрела на Даника через тетрадку в клеточку, в которую она что-то записывала, – Не знаю, сынок.

– А когда становится холодно, курицы сносят яички?

– Почему бы и нет, – ответила мама, – можно ведь утеплить помещение.

– Ой, как хорошо, – обрадовался Даник,- Сеньорита Пита еще маленькая, наверное, к зиме она подрастет, и у нее будут детки.

– Даничка, ты не бегай все время со своей курицей, а лучше полей цветы во дворе, – не очень довольно сказала мама.

   Даник с удовольствием берет лейку и бежит поливать куст герани. Это его обязанность. А сеньорита Пита кудахчет и бежит за ним. Она теперь совсем как Марго Слуцкая, от Даника не отходит. Он даже кормит ее прямо с ладошки, и она дает ему погладить свой красный мягкий хохолок.

 – Как тебе нравится наш сын? – спросил папа маму, – он собирается стать птичником.

– Мне это совсем не нравится, – ответила мама.

А почему? Мама ведь сама принесла  Данику курочку, а теперь говорит, что ей это не нравится.

                                            ***

   Когда Даник выздоровел, уже наступил еврейский Новый Год и он сразу из болезни перепрыгнул в каникулы и продолжил бездельничать.

   У Маринки много подружек, они обмениваются какими-то девчоночными наклейками, а Данику скучно. Папа на работе взял отпуск и повез Даника в большой город аттракционов «Лунопарк». А мама осталась готовиться к Судному дню. Она должна наготовить много еды, а потом целый день ничего не есть.

   На обратном пути из «Лунопарка» Даник задремал. Машина мягко скользила по асфальту. Папа слушал на кассете толстого Шуфутинского, а Даник все еще чувствовал себя на корабле пиратов… У-у-х. и сейчас корабль пойдет под воду.… Нет, это не корабль ушел под воду. Это папа спустился с горки и уже подъехал к их дому. Как хорошо, что здесь не живут никакие пираты, а мама улыбается и спрашивает его:

– Ну как, нагулялся, путешественник?

– Угу, – басит Даник, и, уже окончательно проснувшись, бежит в дом.

– Руки мыть, – вдогонку кричит ему мама. – Сейчас никаких игр. Сначала нужно пообедать.

– Обедать, обедать, – прыгает Даник. Он совсем не против обеда.

   Мама слишком быстро накрыла стол. Она все умеет делать быстро, словно у нее есть ковер-самолет, сапоги-скороходы и скатерть-самобранка вместе взятые.

– Угадай, Ната, что мы успели сделать по дороге в Лунапарк, – загадочно спрашивает папа. Мама щурится и не может отгадать.

   – Мы заехали в театральную кассу, – рассказывает папа, – И взяли билеты на балет «Золушка» для Даника и Маринки. Через неделю они пойдут в театр. Маринка, как взрослая, старается не восторгаться, но, наконец, не выдерживает и запрыгивает папе на колени. Она очень любит эту сказку. И Даник  – тоже.

– Потом расцелуетесь, – говорит мама, – первое ведь уже остывает.

– Сейчас, мама, – вдруг вспомнил Даник, – я на минуточку выгляну на террасу. На террасе коробки Сеньориты Питы не было. Даник выбежал на двор и удивился. Там ее тоже не было. Он не нашел ее и под кустом герани и озадаченно вернулся в дом. Пропажа его курочки очень была похожа на Маринкины проделки.

   Он не успел войти в салон, как услышал голос папы. Папа, громко и невежливо стуча ложкой по тарелке, сказал маме:

– Из твоей Сеньориты Питы получился отличный бульон. Ну как прошла операция «Ы»?

– Это не операция «Ы». Это «капарот», то есть – жертвоприношение, – объяснила мама, – а ты, Эдик, все перекручиваешь на свой лад.

– Великое жертвоприношение, – сказал папа. – Взяли бедную курицу и зарезали, – хорошо, что еще Данька об этом не знает.

   Занавеска, которая отделяла салон от прихожей, колыхалась  подгоняемая сквозняком. Сквозняк залетел в Данькино сердце. Оно остыло и превратилось в маленький колючий комочек снега. Потом вдруг оттаяло, сбросило сугроб и Данику стало горячо и тошно.

 – Вы…вы, вы, – содрогаясь и захлебываясь своими словами, закричал Даник, – Вы – Насраллы!

   Это самое страшное и зловещее имя, которое он вспомнил, и с которым мог сравнить своих родителей.

   …Добрая красивая Сеньорита Пита с красными лапками и красным хохолком, с белыми перышками и с круглыми, ничему не удивляющимися, глазами, была зарезана каким-то убийцей. А папа теперь, стуча ложкой, ел ее и облизывался.

   – Даничка, я тебе все объясню, – тормошила его мама, – не плачь, сынок. Ее принесли в жертву за нас, за всех. За наше здоровье и счастье. Так полагается.

 Так полагается.… И это говорит его мама. Даник всегда с ней во всем советуется. Значит, она ничего не понимает. Так полагается.… Да разве полагается зарезать того, кого любишь? Сеньорита Пита, наверное, искала Даника, а он предательски уехал кататься на корабле пиратов. И он не спас ее.

   Даник убежал в свою комнату и запер дверь. Сначала стучал в дверь папа, потом мама. Даник не отвечал. Тогда опять подошел папа и сказал:

– Даня, ты большой мальчик. Поплакал и хватит. Подумай сам, это горе поправимо. Завтра утром поедем в зоопарк, и ты увидишь там много разных куриц и даже страусов.

   Даник ничего не ответил. Тогда папа разозлился Данькиному упрямству и применил крайнюю меру:

– Ну что ж, если ты меня не слышишь, мне придется сдать твой билет в театр. Пойдет только Марина.

   Даник подумал и открыл дверь. За столом к обеду он не притронулся, и родители решили его не заставлять.

                                                    ***

   Ночью Даник неожиданно проснулся. Одноглазые серебряные звезды уставились на него. Раньше Даник видел за ними целый мир, а сейчас только наклеенную фольгу на дно Маринкиной кровати.

   У одной звезды отклеился край. Даник подул на него и услышал шелест фольги: кх-кх-кх. Этот шелест  странным образом напомнил ему Сеньориту Питу.

   Даник осторожно приподнялся и заглянул на второй ярус. Маринка спала и причмокивала, наверное, переваривала обед. «Людоедка», – подумал Даник. Спать он больше не хотел и звезды его не усыпляли. Держась за стены, он тихонько пошел в стороны кухни. В углу, где еще вчера сидела в коробке Сеньорита Пита, лежали совок и веник, забытые мамой.

– Кура, – позвал Даник, зная, что ему никто не ответит и заплакал. Он открыл холодильник и вытащил большую, оранжевую в белые горошки, кастрюлю. В прозрачном бульонном озере вверх косточкой плавало куриное крылышко.

– Они все Насраллы, – прошептал Даник крылышку, руками вынул его из скользко-холодной жидкости и завернул в салфетку.

 – Я завтра тебя похороню, – пообещал он. С трудом дотянув кастрюлю до умывальника и взобравшись на табурет, он вылил золотой куриный бульон в раковину.

   Все еще плача, Даник вернулся в комнату, и, стараясь не всхлипывать, уткнулся в подушку. И вдруг почувствовал Маринкино дыхание над собой.

 – Не плачь, Данчик, – прошептала она ему, – скоро будет Ханука, мне дадут деньги. Я куплю тебе цыпленка, и он вырастет большим – пребольшим петухом.