Пирожок

Пирожок
 

      В нашем городе мою бабушку знали все. И улицу Горького знали все. Объясняется это очень просто. На нашей улице был единственный гастроном, где кроме спичек, керосина, мыла, дуста перед праздниками можно было купить что-то съедобное.

      Окна нашей квартиры выходили прямо напротив гастронома. Семён Ицкович, директор, постоянно сидел на перевёрнутом деревянном ящике рядом с лестницей, ведущей в подвал, где находился мало кому известный склад гастронома. И только моя бабушка знала, какое богатство хранится на складе. А за бабушкино умение молчать Семён Ицкович всегда благодарил её различными подарками в виде картошки, мяса, колбасы, гречневой крупы, «Боржоми», которым, смешивая с молоком, бабушка поила меня во время простуды.

     Склад открывался только в самых экстренных случаях, когда директору гастронома что-то угрожало. Ну, например, когда к нему без предупреждения приходили работники ОБХС, пожарной охраны, члены совета ветеранов первой и второй мировых войн, заведующий детдомом имени Павлика Морозова и товарищи, предлагавшие обменяться товарами. Например, сыр, гречку, шпроты, шоколад – на соковыжималки производства китайской фабрики «Как им Ун».

      Большое начальство, члены месткома, завкома и другие уважаемые товарищи постоянно просили, требовали у директора продукты питания, а платить никто не собирался.
      Семён Ицкович был добрый человек и не хотел в тюрьму, поэтому за что-то, у кого-то брал деньги, а другим говорил, что за деньгами зайдёт позже. И не приходил. А ему за это грамоты на 1-е Мая, 23 февраля, 8 марта и путёвки в санаторий. Грамоты он складывал на столе, а путёвки отдавал передовикам производства. То есть продавщице тёте Саре и однорукому грузчику товарищу Х.И. Сало.
      Директор магазина Семён Ицкович Ямпольский, как и моя бабушка, был знаменитым человеком в нашем городе. А как не быть знаменитым, если ты директор гастронома. А моя бабушка прославилась своими пирожками. Она пекла пирожки, когда мы все спали, и ранним утром садилась у ворот нашего дома и начинала торговлю. Пирожки были с картошкой, с капустой, с мясом, с повидлом и с горохом. Они были пышные, сочные, пахучие и сами просились в рот. Граждане, спешившие на работу, в школу, и желающие отведать простое человеческое счастье с картошкой, капустой всего за двадцать копеек, покупали пирожки и хвалили бабушкины золотые руки. Когда от пирожков не оставалось и следа, появлялся Семен Ицкович, переворачивал ящик, садился и приветствовал бабушку.
     – Доброе утро, Циля Абрамовна, и как у вас торговля? Всё продали? И даже мне не оставили ни одного пирожка? Так я и знал! Ну, зачем вам старый директор гастронома, у которого вы даже деньги за пирожки брать не хотите. Нет! Я не обижаюсь, но просто есть хочется…
     Семён Ицкович знал, что бабушка всегда оставляла для него три пирожка. Один с картошкой, один с мясом, один с повидлом. С горохом Семён Ицкович пирожки не любил, но каждое утро, много лет подряд, увидев бабушку в окне, спрашивал одно и то же: не забыла ли бабушка оставить ему пирожок. Скрывая улыбку, бабушка отвечала, что пирожков нет, так как сегодня отправила посылку с пирожками в Нью-Йорк! Затем закрывала окно, выбирала самые большие и красивые пирожки, спускалась вниз, переходила дорогу, разворачивала полотенце перед директором магазина и говорила:
     – Вот эти три пирожка я специально оставила для вас, американцы обойдутся. Вы же мне ближе, чем они. Или?
     С мясом он съедал прямо у неё на глазах и начинал охать:
     – Циля Абрамовна, чтобы вы были здоровы, чтобы у вас руки никогда не болели, чтобы ваши правнуки могли попробовать ваши пирожки, а я это видел. И не кормите американцев пирожками: вы сами сказали, что я вам ближе.
     На его ахи и вздохи открывались окна в нашем доме и начиналось:
     – Опять Семён пирожки кушает. Когда-нибудь он сойдёт с ума от этих пирожков. Циля Абрамовна, вы его в гроб своими пирожками загоните. Пожалейте человека…
     – Ой, можно подумать, – пирожки! Вот моя мама делала пирожки, так это же были пирожки. Одним пирожком можно было накормить всю улицу…
     Бабушка делала вид, что эти разговоры её не интересуют, но не пропускала ни одного слова. Оставшиеся два пирожка Семён Ицкович оставлял на обед. Дело в том, что Семён Ицкович жил один и готовить не умел. Его жена и дети погибли во время войны, и он больше не женился. Вся его жизнь проходила возле гастронома на деревянном ящике. Моя бабушка пыталась женить его, но все попытки кончались одним и тем же ответом:
    – Циля Абрамовна, ну зачем мне жениться? Я уже немолодой, и кому я нужен? Вот если бы вы согласились, то я бы подумал. Женщина вы хорошая, и пирожки ваши я очень люблю.
     Бабушка в сотый раз краснела и отвечала:
     – Ой, ну какая из меня невеста, и дети у меня есть, и внуки, а вы, Семён Ицкович, мужчина в самом расцвете. Так что, Клару приводить или как? Она уже десять лет как вдова, и вы ей нравитесь.
     А директор магазина в сотый раз демонстративно засовывал руку в карман и спрашивал, сколько с него за пирожки. Бабушка так же демонстративно отвечала: "Все деньги!".
     Один раз в году директор гастронома не работал, и ящик лежал на асфальте никому не нужный. Говорили, что Семёна Ицковича видели на кладбище возле братской могилы. Потом кто-то сказал, что видел его в синагоге. Говорили, что он плакал. И бабушка моя в этот день плакала. На мой вопрос, почему она плачет, она ответила:
     – Сегодня праздник. Сегодня Иом Кипур. Сегодня мы вспоминаем тех, кого забрал к себе Б-г. Ты ещё маленький. Когда станешь взрослым, всё поймёшь и тоже будешь плакать, так как к тому времени меня заберёт Всевышний.
     А я не мог понять, почему на праздник не играет музыка и почему мою бабушку должен забрать какой-то Всевышний.
     – Нет, бабушка, я тебя никому не отдам, и маму, и папу, и дедушку, и Семёна Ицковича.
     Бабушка прижала меня к себе:
     – Конечно, не отдашь, мне пирожки делать надо, на небе мои пирожки никому не нужны.
     Не знаю, любил ли я Семёна Ицковича как маму и папу, но он всегда был у меня перед глазами. Проснусь, выгляну в окно, а он мне рукой машет. Иду домой со школы, а он мне:
     – Ну что, разбойник, двойку получил? Нет? Молодец!
     И протягивает мне конфету. И так каждый день. Когда я поступил в институт, подарил мне кожаный портфель. Бабушка в знак благодарности приготовила ему фаршированную рыбу. 
     Принимая подарок, он чуть не заплакал:
     – Циля Абрамовна, ну зачем, я уже и не помню вкуса этой рыбы. Последний раз мне жена готовила рыбу на Пейсах, перед войной. Циля Абрамовна, я ваш должник до гроба.
     Так мы и жили. Через некоторое время на нашей улице открылось несколько булочных и кафе, и бабушка стала редко делать пирожки. Спрос на них упал. Последнее время Семён Ицкович стал болеть. Осенью его наградили почётной грамотой и отправили на пенсию. Зимой он вообще не появлялся возле гастронома, а весной, когда всё расцвело, я увидел Семёна Ицковича на старом месте. Бывший директор гастронома сидел на своём ящике и смотрел на наши окна.
     – Бабушка, посмотри в окно, Семён Ицкович вернулся, – сказал я.
     Бабушка прошлёпала к окну и, как будто они с Сёмёном Ицковичем только вчера расстались, крикнула:
     – Ну и как, долго мы так будем сидеть без завтрака? И люди скажут, что я не в состоянии накормить бывшего директора гастронома, который раньше кормил нас. Сидите и не вставайте, я скоро.…
     Потом бабушка, как в былые времена, намесила теста, сварила картошку и, слепив три пирожка, положила их в духовку. Увидев удивление на моём лице, сказала:
     – Тяжело мне, годы, а ты, если пирожки хочешь, встань и налепи сам. Я тебе покажу, как это делается.
     Затем аккуратно завернула готовые пирожки в газету и попросила отнести Семёну Ицковичу. И я побежал.
     – Семён Ицкович, это вам от бабушки, ешьте на здоровье.
     – Ну что, разбойник, двойку получил?
     И протянул мне помятую конфетку.
    – Я уже давно не получаю двоек, Семён Ицкович, я уже инженер.
     – Не получаешь? Инженер? Ну, молодец! Передай Циле Абрамовне спасибо. Скажи, что это самые вкусные пирожки на свете. Скажи ей, что жизнь, как пирожок: вот он есть, а вот его нет.
     И демонстративно откусил кусок пирожка.
     Вернувшись домой, я выглянул в окно. Семён Ицкович сидел на ящике и, не моргая, смотрел на наше окно. В руке он держал недоеденный до конца пирожок…
 
Мы публикуем этот рассказ с любезного разрешения литературного сайта «Остров Андерс»