Встреча ( 8)

Рассказ о приближении к раби Нахману из Браслава через раби Исраэля Кардонера

со слов раби Исраэля Бэра Одессера

 
Сейчас я хочу рассказать еще о р. Исраэле, который пребывал в святости все дни недели и был наподобие «святая святых» в Шаббат. Он видел Шаббат, ощущал свет Шаббата. На­певы его и танцы были изумительны. И мы, бывало, танце­вали всю ночь, и это было чем-то совершенно необычайным, поскольку не вида­но ни в одном те­чении хасидизма таких тан­цев. Также видел я в нем веру и убежденность такой силы, что не пред­ставить и не описать. Однажды видел его на горе Мирон, стоящем у надгробья. Был тогда зимний день, и он про­стоял весь день у надгробья. Он стоял с одной стороны, я – с другой, в чтении «Те­илим». Слова его были, как пламенеющие угли, в страхе, в слиянии и в сладости такой, что по­доб­ных «Теилим» я в жизни уже не слышал. И хотя обычно при плаче в конце концов «ис­ся­кает ис­точник», у него же – все время при­бы­вал и усили­вался. И слезы его омывали над­гробие до того, что оно было мокро, будто облили водой. Все это я ви­дел собственными глазами.

Однажды шли мы в одно селение, и в доро­ге разразилась гроза, сделался словно потоп, и шли мы по большому оврагу. Мы шли, месили глину, пытаясь спастись. Так прошло несколь­ко часов, пока мы не увидели свет свечи. Во­шли, и как увидел хозяин наше положение, сразу же дал нам смену одежды, и подали чай. А р. Исраэль встал молиться вечернюю молит­ву. Подумал я про себя, что в эту ночь, конеч­но же, не сможет он встать для молитвы в пол­ночь, после всего, что произо­шло с нами, по­скольку я, хоть и был молод, не мог и пошеве­литься. Устроили нам постель. И вот не про­шло много времени, как р. Исраэль превозмог себя, подобно льву, и поднялся. И «полуночи» та­кой, что провел он тогда, не видал я в своей жиз­ни. Потом подошел он к столу, зажег све­чу. А я ворочался в постели и не мог найти успокоения душе своей. Поднялся я тоже, приблизился тихо к двери и увидел: стол дро­жит, будто был он маши­ной большой и мощ­ной, и все сотрясается. Напал на меня стыд и позор, и стеснялся я подойти к не­му. Преодо­лев себя, подошел и увидел, как лицо его светится. И когда увидел облик его, удалился от большого стыда. Утром молился он, как обыч­но, с рассветом. И молитва была в сла­дости такой, что все жители селения, которые вышли на работу, остановились у дома и слу­шали в трепете его мо­литву. А я находился с ним в одном доме и думал, что вот еще не­много и отдаст он душу свою от великого упо­ения, особенно, когда произносил благосло­вения и читал «Шма…». Душа его исхо­ди­ла, словно у младенца, доходящего до неистового плача (что называется фаргеэн). После мо­литвы вошел хозяин дома, встал перед ним, как перед царем, приготовил ему стол из всего лучшего, и просил его придти и отобедать. А домашние – женщины – покрыли локти тем, что было под ру­кой, полотенцами и тому по­добным, от большого трепета пред лицом свя­тости. Р. Исраэль сказал хозяину, чтобы тот простил ему, поскольку он ест лишь хлеб и чай; и не из-за сомнений в кошер­нос­ти, не дай Б‑г, но таков его обычай.
В юности был р. Исраэль любим всеми жи­теля­ми города. Отец его был большой купец, и р. Ис­раэль управлял всей торговлей, по­скольку обладал внешностью, внушающей уважение. И он расска­зывал мне, что сердце его всегда горело и жаждало обрести страх пред Небесами. И бывало, заходил он на склад товаров, и между бочками уединялся и взывал из глубин сердца и умолял, чтобы удосто­иться быть человеком по-настоящему благочести­вым. Каждый из зажиточных горожан хотел ви­деть его женихом своей дочери. Еще до то­го, как приблизиться к раби Нахману из Брас­лава, в уеди­ненных молитвах он просил мило­сти и молился о страхе Небесном. И однажды он искал в святых книгах и нашел нечто из раби Нахмана. И он тоже не знал, кто автор книги, и только потом ему стало известно, что это из книг р. Нахмана из Браслава, и принял он имя: «браславский хасид». Отец про­сил его воздержаться от этого, но не мог подейст­во­вать, вплоть до того, что лишил его на­след­ства. И тогда он пошел в Умань и жил там много лет, и там женился. Впоследствии отец его прекратил противодействовать ему.
У р. Исраэля было несколько имен. Фами­лия его была Гальперин, и называли его также «Кар­до­нер», по названию его города. В Иеру­салиме, Цфа­те и Тверии называли его р. Исра­эль Бреслевер. Так и стоит на его надгробии: «Здесь захоронен р. Исраэль Бреслевер сын р. Иегуды Алеви».
И еще хочу я рассказать историю прибли­жения одного гера. Дело было так. В Тверии был один гер, который прибыл из России. Он был большой праведник. Обычно читал весь сидур, и лицо его сияло от трепета перед Небесами. Он обладал крупным телосложе­ни­ем и львиной внешностью. Обитал в гостин­ном доме, потому, что тогда был большой го­лод, и никто не принимал его в дом, посколь­ку съедал он каравай хлеба за трапезу. А кто мог устоять в этом в те дни!? А поскольку чер­та гостеприимства р. Исраэля не имела предела, предоставил он гостю место в своем доме. И так как не было у того смены белья, то запах пота от него разил страшный, и руба­ха его сделалась толстой, как кожа, и никто не мог стоять с ним рядом. Когда приблизился Песах, пошел р. Исра­эль к торговцу и заказал для него новые одежды, и он оделся, помылся и был гостем его все дни Песаха. В ночь Се­дера поспешил я закончить Агаду и пошел к р. Исраэлю. Увидел: народ стоит там, а внутри дома – свет великий и танец и весе­лье; по­скольку гер этот от большой радости, что во­шел под сень Шхины и выпало на его долю быть близким к р. Исраэлю, видя упоение та­кое и лю­бовь к заповеди, начал танцевать от великой радо­сти, а поскольку он был могучего сложения, весь дом содрогался. Подойдя к двери, я постеснялся войти, поскольку было там присутствие Шхины. Потом вошел и тоже присоединился к танцу до рассвета.
После того, как р. Исраэль умер, я подни­мался в полночь и шел в микву. И однажды в полночь задремал над книгой и увидел, что я посреди моря, кругом – бурные волны, и сов­сем уже было отча­ялся, думая, что вот я тону. Вдруг увидел посреди моря здание, и в сердце появилось немного надеж­ды и подумал, мо­жет сумею войти внутрь. Под­нялся я с боль­шим трудом по ступеням и возра­до­вался вели­кой радостью, что спасся из воды. Во­шел на веранду, и было там много комнат. Прошел все комнаты до конца, открыл последнюю дверь и увидел старца, белая борода которого спускалась на одежды. Были в нем приятность и красота неви­данные, и лицо его было моло­дое и приятное, Я вошел, а старец восседал в кресле. Когда я вошел, приветствовал меня старец: «Шалом алейхем!» и пожал мою руку с такой любовью, что я проснул­ся. Начал я ду­мать, каково объяснение этого сна, и не нахо­дил решения. Пришло мне в голову, испро­сив милости у Всевышнего, благословен Он, взять книгу со стола. Открыл ее и увидел, что это жиз­неописание учителя нашего раби Нахмана, и уви­дел – написано там, что тому, кто удо­стоится, он откроется в образе старца.
 
(Продолжение следует)