Прелестная незнакомка из Торы (Корах)

Не спросит Он какой имела дом,

Но спросит, как жила ты в доме том.

Двора Левитина

Есть портрет женщины работы Крамского с аналогичным названием. Однако сейчас я пишу о героине Торы, имя которой не упоминается. Её называют «женой Она бен-Пелета». В чем дело? Почему она не заслужила даже имени? Хотя я думаю, дом, построенный ею в Высших мирах, в котором она обитает вместе со спасённым мужем, назван её именем. Я в высшие миры заглянуть не решаюсь, так что довольствуюсь своим воображением.
 

Впрочем, как было дело?
 

В еврейском народе зрел бунт во главе с Корахом. У него было немало достоинств. Умный, богатый и знатный человек, которому доверили нести Ковчег, двоюродный брат самого Моше рабейну, предок мудрого и бескорыстного пророка Шмуэля — таким был Корах. К тому ещё и пророк. При этом он обладал единственным недостатком: Корах стремился стать лидером и буквально жаждал власти. Моше и Аарон были его полнейшей противоположностью: они изначально не были заинтересованы в лидерских полномочиях, и Сам Всевышний «подтолкнул» их к исполнению аналогичных обязанностей.
 

В Притчах царя Соломона сказано: «Мудрая жена строит дом свой, а глупая разрушает его своими руками» (Мишлей 14:1). В мидраше приводится пример того, как этот принцип был реализован в дни бунта. Жена Кораха постоянно настраивала мужа против Моше и Аарона, обвиняла их в узурпации власти, в неравноправии и других мнимых грехах. Неудивительно, что её слова упали на благодатную почву.
 

Среди бунтовщиков был человек по имени Он, сын Пелета. Ему, слава Б-гу, досталась мудрая супруга. Когда Он вернулся домой и сообщил о намерениях Кораха, жена тотчас воспротивилась: «Что тебе с того, кто будет лидером, Моше или Корах? Ты все равно останешься на вторых ролях». Её аргументация не подействовала. Он бен-Пелет пояснил, что он дал клятву присоединиться к заговорщикам и скоро они придут за ним.
 

Тогда женщина пошла на хитрость. Она напоила мужа вином, и тот вскоре заснул. Раши объясняет, что супруга Она прекратила спорить и пошла на этот шаг по очень простой причине. Данная её мужем клятва была действительна только в том случае, если он услышит голоса бунтовщиков. А какой спрос с нетрезвого спящего человека? Докричаться до него — задача невыполнимая.
 

Убедившись, что муж спит, жена Она вымыла голову и села с распущенными волосами возле двери. Вскоре возле дома появились сообщники Кораха. Они начали вопить: «Он бен-Пелет! Он бен-Пелет!», но тщетно. Наш герой спал сном младенца. Тогда бунтовщики распахнули дверь, увидели жену Она с непокрытой головой и смущённо удалились. Как видите, даже грешники того поколения были людьми, ценившими женскую скромность. Наверное, тогда они решили, что Он бен-Пелет только испортил бы их компанию, раз он так распустил свою жену, что она встречает гостей с непокрытой головой. Так мудрая женщина спасла своего супруга.
 

Что поразило меня на этот раз? Не то, что женщина спасла мужа. Это я знаю уже 25 лет, да и странно было бы, если бы она не хотела ему добра. А то, как она это сделала! Она поняла, что мужа подвигают к греху не идеологические заблуждения, а то, что он не хочет нарушить слово. Спасая ему жизнь, женщина не хочет, чтобы её муж запятнал свои уста ложью. Пусть даже ложью, высказанной злодеям. Кроме того, даже если бы злодеи победили и начали требовать ответа: «где ты был?!», – у него бы была отговорка: «пьяный муж ни за что не отвечает». Как говорят у нас в Грузии, только похмелье является настоящей мужской уважительной причиной.
 

Ради спасения мужа она садится у входа в шатёр с распущенными волосами, и, заглянув шатёр, бунтовщики убегают как ошпаренные. Наверное, в те времена это было более запрещено и дико, чем сегодня разгуливать в бикини. Все бунтовщики будут жалеть Она бен-Пелета за то, что у него такая нескромная жена. Позднее она также привела Моше Рабейну в дом, чтобы муж перед ним извинился. Кроме того, она силой молитвы переспорила небесный суд, когда кровать мужа ехала прямо в ад. То, что не названо её имя – так видно, это оттого, что она не хотела возвышаться в этом мире за счёт унижения мужа. Я потому порвал свою рукопись повести о раве Ицхаке Зильбере, что на его фоне мы получались не такими уж яркими; а не было бы ничего неприятнее для него, чем возвышаться за счёт других, – как сказала мне его дочь Хава Куперман.
 

Кстати, приём с похмельем я использовал в Тбилиси 25 лет тому назад и описал в рассказе «Похмелье Габриэля». Читателю будет интересно его вспомнить!