Ибо я знаю…

Маленькая Маша что-то увлеченно рисует. Подходит учительница:

– Машенька, а что ты рисуешь?

Машенька  (не отрываясь от рисования):

– А-Шема (Творца)!

Учительница (в ужасе):

– Машенька, но ведь никто не знает, как Он выглядит?!

– А вот сейчас, узнают!

Непосредственное ощущение Б-га Живого, присущее многим детям, затем безжалостно выбивается и истребляется из подавляющего большинства людей воспитанием, окружением   и большим миром, “безвыходным и материальным”. Немногим удалось сохранить внутри себя это ощущение. И только избранные удостаиваются поднять его до уровня мировоззрения – единения с Творцом и служения Ему.

Праведники видят свою задачу в том, чтобы пробудить и возродить в нас это чувство. Величайшие из них удостаиваются облачать Высочайшую Скрытую Б-жественность в слова удивительных историй, доступных каждому человеку. Их уникальность заключается в том, что они пробуждают в слушателе и читателе высшую душу. Они помогают пробудиться от спячки и вспомнить в себе то, что ощущала душа в незапамятные времена. И даже если в следующую минуту наше здравомыслящее сознание гасит это воспоминание, оно все-таки остается в нас, побуждая искать “неформальный” контакт с Творцом. А затем строить на основании этого более глубокие и интимные отношения с Ним.

Раби Нахман из Бреслева “формально” ушел из нашего мира более двухсот лет назад. Но его уроки и удивительные истории продолжают пробуждать наши души, заплутавшие в лабиринтах этого обезумевшего мира. Эти истории “приподнимают” нас над его лживой и постылой “реальностью”, напоминая, что Творец пребывает с нами, где бы мы ни находились.

Давайте позволим себе роскошь выходить, хотя бы на время, из привычного мутного информационного потока  и погружаться в удивительные истории Праведника.

Раби  Нахман сказал: “Я – Река, очищающая ото всех пятен”.

Ибо я знаю…

“Ибо я знаю, что велик Всевышний и Властелин наш (выше) всех богов”, – так сказал царь Давид, да пребудет он в мире.

“Ибо я знаю…” (Теилим/Псалмы, 135:5) – (это означает): я знаю доподлинно и неопровержимо, что о величии Творца, да будет Он благословен, невозможно поведать ближнему своему. И даже себе самому нельзя назавтра изъяснить то, что просияло, сверкнуло тебе ныне. На следующий день невозможно описать себе самому сияние и блеск величия Благословенного, осенившие тебя накануне.

И потому сказал (царь Давид): “Ибо я знаю…” – я знаю доподлинно. Ведь рассказать невозможно…

И сказал (раби Нахман): “А то, что написано после (этого стиха) – “Все, что угодно Всевышнему, вершит Он на небесах и на земле…”  – это совершенно о другом и безмерно далеко от хвалы “Ибо я знаю…”, сущность которой невыразима и необычайно высока. Она выше высшего, так что уста могут лишь произнести: “Ибо я знаю…”

Как сказано в Зоаре о стихе из Мишлей (“Известен во вратах Супруг Ее…”): “Каждый – соответственно тому, что знает в сердце своем”.

(Беседы раби Нахмана, 1)

Столетник

 Если ты веришь, что можно испортить, поверь, что можно исправить

Бывает иногда, что человек уже приблизился к вратам святости, но внезапно падает вниз, потому что силы зла и нечистый одолевают его с неимоверным ожесточением и не дают ему войти вовнутрь. И из-за этого человек теряет самообладание и отступает совершенно, не дай Б-г.
 
Это обычай сил зла: когда видят, что человек приблизился вплотную к вратам святости и вот-вот войдет туда – именно тогда набрасываются на него со страшной силой.
 
И требуется тогда огромное мужество, чтобы противостоять им, и выстоять  во что бы то ни стало, не обращая внимания  на падения, и на спуски, и на смятение, охватывающие его. Только крепиться  и противостоять им, и делать все, что может в служении Творцу.

И со временем, через годы, безусловно, войдет он в  Б-жьей помощью во врата святости, потому что Вс-вышний исполнен милосердия. И угодно Ему служение человека.

И знай, что все старания и усилия человека, которые он совершает всякий раз, чтобы преодолеть хоть чуть-чуть свое дурное побуждение ради Служения Творцу, все они собираются вместе и скрепляются, и приходят на помощь человеку, когда необходимо,

а именно – если он, не дай Б-г, попал в беду.

И знай, что есть на свете дерево с густой листвой, и каждому листочку требуется столетие, чтобы прорасти; и за эти сто лет проходит, конечно, над деревом то, что проходит…

Но после всего – в конце концов – поднимется его голос, и зашумит листвой. И загудит, как пушечный ствол! И пример понятен сам собой.

(По «Ликутей Моаран», II-48)