Путь Земли (11)

 Путь Земли (11)

Но я сохраняю веру, которая остается и в самом отчаянном положении, ибо нынче мы действительно в смертельной опасности…

…Наутро прибыли на корабль военные из брандвахты. И в то время, как наш ребе, благословенна память о нем, и его спутник хотели вновь обратиться к капитану и умолять его, чтобы он высадил их на берег, внезапно подняли якоря и стремительно отплыли от берега в сторону, куда дул ветер, ввиду возросшей опасности, так как боевые действия возобновились с новой силой, и до корабля доносились громкие звуки выстрелов, разрывы снарядов и шум сражения, которые, как известно, слышны издалека. И невозможно передать, какой страх и ужас охватили их тогда, и свалились они оба без сил, и не было у них даже воды, чтобы утолить жажду, т.к. никаких припасов они сделать не успели. Но Всевышний в великой милости Своей и в сострадании дал им благоволение в глазах одного измаильтянина, который был корабельным коком, и тот тайком от всех выделял им по одной чашке черного кофе каждому по утрам и по вечерам. Они же, вследствие слабости, находились чуть ли не при смерти, упаси Господь, и сами не знали, где находится их судно, ибо все время лежали они на постели, закрывшись в своей каюте. Но все же до них дошло, что налетел ураганный ветер и отнес судно в другую сторону, только не знали они, куда именно. А как услышали они, что судно подошло к какому-то берегу, вышли они из каюты посмотреть, что это за место, и увидев, что это не Стамбул, справились у благоволившего к ним измаильтянина, а тот ответил, что их судно прибыло в Адаль. Они же слышали еще ранее об обычаях этой земли, что как только попадает к ним в руки какой-нибудь еврей, его тут же приносят в жертву. И как только узнали они, куда их занесло, тотчас возвратились в свою каюту, заперли за собою дверь и, затаившись там, стали в страхе ждать своей участи.
 
***
 
Простояло там судно трое суток, и в намерения капитана входило задержаться еще на некоторое время, но внезапно налетел сильный ветер, сорвал судно с якоря и понес его по морю, и среди измаильтян поднялась паника. И так судно носилось по морю всю ночь до самого утра, и лишь тогда утих ветер, к огромной радости экипажа. Но ураган этот отнес их судно в обратном направлении, так что к утру они очутились неподалеку от Акко, приблизительно на расстоянии одного дня пути. А после полудня вновь налетел штормовой ветер, и понес судно по морю, и так продолжалось несколько дней – оно то взмывало по волнам до небес, то погружалось в морскую пучину. И не могли моряки ничего поделать, чтобы совладать со стихией, и лишь беспомощно мотались по палубе наподобие пьяных, не зная, что предпринять.
 
***
 
А на пятый день в полдень начали высасывать насосами воду из отсеков третьего яруса судна, и делали это в течение некоторого времени. Однако к наступлению темноты всё до конца они довести не успели, и вода на судне продолжала прибывать, так что даже попала в каюту, в которой находились наш ребе, благословенна память о нем, и его спутник. А потому они не могли даже прилечь, т.к. вода поднялась слишком высоко. И они вынуждены были взобраться на самые высокие выступы каюты и улечься там, потому что выходить наружу и появляться на глаза измаильтянам им не хотелось. Вода же на судне все прибывала и прибывала, так что измаильтяне вынуждены были убрать насосы и соорудить особые колеса с насаженными на них большими черпалами. А ураганный ветер становился все сильнее, и подымал он огромные волны до самых небес, так что морская поверхность уподобилась высоким горам с глубокими ущельями между ними, и это продолжалось всю ночь.
 
***
 
А на рассвете вышел спутник нашего ребе, благословенна память о нем, посмотреть, как обстоят дела, и когда он вернулся, сказал наш ребе, что на сердце у него неспокойно из-за тяжелого предчувствия, и хотя он не видит того, что происходит снаружи, но сердце видит, и неспроста оно чует беду. Но тот, желая скрыть правду, ответил: «Не бойтесь, слава Б-гу, все идет, как следует!» И снова вышел спутник нашего ребе, и, подойдя к тому месту, откуда черпали воду, увидел, что все помещение заполнено водой, а по ее поверхности идут небольшие волны, как будто по реке, и кроме воды, там ничего нет. Обычно судно бывает загружено на две трети своего объема, но во время бури измаильтяне выбросили за борт весь груз, а потому все внутреннее пространство заполнила морская вода. И ту воду, которая превышала допустимую грузоподъемность судна, как раз и старались удалить при помощи черпального колеса, но безуспешно. И тогда спутник нашего ребе убедился, что человеческими силами несчастья никак не отвратить, что на спасение естественным образом никаких надежд нет. И вернулся он в каюту сам не свой, и от страха и тоски не мог вымолвить ни слова. И сказал ему наш ребе, благословенна память о нем: «Что это с тобой, и почему ты молчишь, ведь только что ты говорил, что все обстоит благополучно, а теперь сам весь трясешься от страха?» И ответил тот ему, что на спасение естественным путем больше рассчитывать не приходится, так как вода на судне все прибывает, вычерпывать же ее не успевают, ибо силы уже на исходе. Ведь скоро сутки, как никто не ел, не пил и даже глаз не сомкнул.
 
 
 
 
***
 
И сказал его спутник, что он до сих пор не успел прочесть утреннюю молитву. На это ответил ему наш ребе, благословенна память о нем: «Сейчас тебе молиться не нужно, только лишь прочти первую строчку "Шма Исраэль", чтобы принять на себя ношу Царства Небесного, затем первые три и последние три благословения утренней молитвы, а после возьми все наши деньги до последнего медяка и раздели их на две части – половину привяжи к себе, половину – ко мне». И спросил его тот человек: «К чему это, ведь рыба морская сможет нас проглотить и без денег?» Ответил он ему: «Делай, как я тебе говорю. Евреи были в море и не потонули, а мы все еще на корабле». И тот сделал, как было велено. Тогда сказал он своему спутнику, чтобы тот оделся в верхнюю одежду и повязал пояс, и сам поступил точно так же, как будто собирался выступить в путь.
 
***
 
И спросил его спутник: «Что до меня, то я и в обычное время не могу прочесть на память даже самые известные молитвы, составленные мудрецами Великого Собрания, а уж тем более в такой тревожный час. Но вам-то, ребе, хорошо известны все молитвы, какие только есть, почему же вы сейчас не молитесь?» На это он ответил: «Сейчас закрыто мое сознание, и я чувствую себя удаленным от Всевышнего. Но я сохраняю веру, которая остается и в самом отчаянном положении, ибо нынче мы действительно в смертельной опасности. Всевышний, да благословится Имя Его, знает, что я за всю свою жизнь еще ни разу не ссылался в просьбах на заслуги моих предков. Только   из-за безвыходности положения вынужден я теперь просить Всевышнего, да благословится Имя Его, о помощи ради заслуг моего прадеда раби Исраэля Баал Шем-Това, благословенна память о нем, заслуг моей бабушки Адели, и заслуг моего деда раби Нахмана из Городенки», – и кроме них, больше не упомянул никого.
 
***
 
А после этого заметили вдалеке нечто вроде огромной темной тучи, и это еще прибавило страху, потому что иной раз, когда собираются тучи перед грозой, на поверхности моря образуется как бы глубокая впадина, попадая в которую, судно неизбежно тонет. Единственное средство против этого – палить из ружей и пушек по тучам, чтобы разогнать их. У них же не было на это времени, поскольку они были полностью поглощены вычерпыванием воды из судна, как говорилось ранее, и беды преследовали их одна за другой, как в истории о пчеле и скорпионе, описанной в Талмуде (в трактате «Хагига»). Но, по милости Всевышнего, из-за силы ураганного ветра судно неслось на огромной скорости, буквально наподобие стрелы, выпущенной из лука, и удалось ему проскочить в самом опасном месте через узкий проход между громадами водяных гор, так что бездна его, к счастью, не затянула.
 
***
 
А тем временем открыл Всевышний им глаза, и обнаружили в борту течь, через которую вода проникала внутрь судна. Тут зарезали они козла, взяли его шкуру, с ее помощью задраили пробоину, и так избавились от надвигавшейся беды. А было это накануне святого субботнего дня, и наш ребе, благословенна память о нем, прочитал тогда благодарственную молитву с особым воодушевлением, потому что радости их не было предела. После этого их плавание длилось еще немало времени, а все, чем они питались на судне, были лишь сухари, которые упомянутый нами ранее корабельный кок из жалости, тайком от всех, выдавал им каждый день, причем по сухарям этим вовсю ползали черви. И были они вынуждены ежедневно ходить и просить, протягивая руку, подобно нищим, обивающим пороги, и насыпал он им этих сухарей, и это все, чем они тогда питались.
Тем временем, приближался праздник Песах, и когда они подумали о том, что же им делать – ведь не есть квасное – значило поститься все восемь дней Песаха, а этого делать никак нельзя, – им стало горько на душе. Но не прошло и двух часов, как подошли они к большому городу, расположенному на скалистом острове посреди моря, и там закупили измаильтяне множество фруктов, и нашему ребе с его спутником дали за один талер большую порцию плодов рожкового дерева – примерно с четверть пуда. И сказал наш ребе, благословенна память о нем: «На данный момент и это замечательно, так как и на этих рожках можно продержаться восемь пасхальных дней, но кто знает, может, даст Б-г, нам удастся выполнить и заповеди пасхального Сэдэра – съесть мацу и выпить четыре бокала вина».