Расколдованный мир

Когда легковерен и молод я был, я страстно любил прекрасную фею Поэзию. С тех пор утекло много воды и чернил, а в последнее время – еще слез и крови. Продажная девка Поэзия, которую, в сущности, не интересует ничего, кроме собственных запутанных чувств, с позором свергнута с пьедестала. Неизменно ценными остались лишь несколько десятков строф, где по выражению Цветаевой, поэзия соприкасается с пророчеством.

“Разбросаны камни священные по углам всех улиц. Дорогие сыны Цийона, оценимые чистейшим золотом, как стали они похожи на глиняные кувшины, изделие рук горшечника?” (Эйха, 4:1-2).

“Баллада” Ходасевича несомненно для меня остается продолжением Плача Ирмияу.

Мне невозможно быть собой,
Мне хочется сойти с ума,
Когда с беременной женой
Идет безрукий в синема.

Мне лиру ангел подает,
Мне мир прозрачен, как стекло,
А он сейчас разинет рот
Пред идиотствами Шарло.

За что свой незаметный век
Влачит в неравенстве таком
Беззлобный, смирный человек
С опустошенным рукавом?

Мне хочется сойти с ума,
Когда с беременной женой
Безрукий прочь из синема
Идет по улице домой…


Тогда, прилично шляпу сняв,
К безрукому я подхожу,
Тихонько трогаю рукав
И речь такую завожу:

“Pardon, monsieur[1], когда в аду
За жизнь надменную мою
Я казнь достойную найду,
А вы с супругою в раю

Спокойно будете витать,
Юдоль земную созерцать,
Напевы дивные внимать,
Крылами белыми сиять,-

Тогда с прохладнейших высот
Мне сбросьте перышко одно:
Пускай снежинкой упадет
На грудь спаленную оно”.

Стоит безрукий предо мной,
И улыбается слегка,
И удаляется с женой,
Не приподнявши котелка.

Проблема, не дающая покоя обладателю огромной еврейской души, загнанной в болезненное тело классика серебряного века русской поэзии, на языке раби Нахмана называется “проблемой двойного сокрытия”. Праведник из Бреслева обсуждает эту проблему, пользуясь терминологией несколько отличающейся от словаря Ходасевича, но это не меняет сути.

“Есть люди, которые спят все дни своей жизни, несмотря на то, что всем кажется, что такой человек служит Творцу, усердно изучает Тору и молится, несмотря на это он пребывает в состоянии, подобном сну, поскольку все его “служение” остается внизу, ибо нет в нем жизненной силы и осознанности, и у Творца нет радости от его служения. И оно не способно подняться наверх. И есть такие, которые упали в состояние сна из-за своих пагубных привычек и дурных дел. Но есть также среди них и люди “кошерные” (исполняющие заповеди) и хорошие, только их падение происходит из-за неправильной еды, которая приводит к тому, что человек утрачивает (Б-жественный) лик, а именно – мудрость и осознанность, о которых сказано: “Мудрость человека  просветляет его лик” (Коэлет, 8:1). И тогда он впадает в духовную спячку…”

(Ликутей Моаран, 60)

Еще на ту же тему:

“Есть люди, которые отдалились от Творца настолько, что утратили всякую связь с Ним благословенным. И есть такие, которые уже находились немного рядом с Ним благословенным, однако уже позабыли об этом. И есть такие, которые и сейчас помнят благословенного Творца, однако ослабла их сила, и им кажется невозможным преодолеть свое дурное побуждение…” (Ликутей Моаран, 56).

Отличие Праведника от поэта, пусть даже самого гениального, заключается в том, что Праведник не только показывает саму проблему, но и указывает ее четкий диагноз, и, что самое важное, дает совет для решения проблемы.

“Существуют два вида сокрытия, поскольку есть сокрытие  и есть сокрытие внутри сокрытия. Когда благословенный Творец сокрыт в одном сокрытии, тогда также чрезвычайно сложно найти Его. Однако тогда, по крайней мере, можно прилагать усилия и неустанно искать пока, наконец, не доищется до Него благословенного, поскольку тогда человек, по крайней мере знает, что Творец скрыт от него. Однако, когда благословенный Творец скрыт в сокрытии, которое внутри сокрытия, а именно, когда  само сокрытие  скрыто от человека, тогда невозможно обрести Его благословенного, поскольку человек не ведает вовсе о (сущности) Его благословенного. И тогда неимоверно трудно найти Его Благословенного.

Однако, нет в мире отчаяния вовсе. И ревностным изучением и исполнением Торы возможно пробудить и такую душу, так что будет ей знак от Всевышнего, что есть у неё надежда.

Ведь благодаря интенсивным занятиям Торы можно пробуждать совершенно каждого –   даже тех, кто отдален от него чрезвычайно. И даже тех, о которых он не знает вовсе, что именно им нужно. Ведь благодаря интенсивным занятиям Торы удостаиваются того, что даже чрезвычайно отдаленные услышат призыв Торы, которая взывает и сокрушается постоянно: “Доколе, глупцы, любить будете глупость?” (Мишлей, 1:22). И благодаря этому (призыву) все возвратятся к благословенному Творцу.

 И также благодаря силе истинных праведников возможно приблизиться ко Всевышнему Благословенному всегда – в любую минуту, в любой ситуации, в любом месте”  (там же).

 Все это может показаться не более чем красивыми словами, красноречием философа и мистика, если бы объективная реальность не подтверждала бы нам глубокую правоту раби Нахмана.

Рав Офер Эрез говорит, что согласно статистике, около миллиона людей только в Израиле коренным образом изменили свою жизнь и вернулись к Завету с Творцом и соблюдению Торы. Причем в огромном числе случаев “внешних” поводов для таких изменений не было. Просто, как говорится: “прорезались глазки”. Думаю, что многие из нас знают таких людей, а зачастую таковыми являются.

И то, что существует также и обратный поток, нисколько не противоречит этой тенденции, но лишь свидетельствует об интенсивности внутреннего поиска глубокого и истинного смысла.

Когда-то я услышал меткое выражение рава Моше Пантелята о том, что пророчества сбываются на наших спинах. И, пожалуй, самое актуальное из них – это пророчество раби Нахмана о том, что в мире нет отчаяния.

[1] Простите, сударь (фр.)