Лесной человек (10)

Лесной человек (10))
 
Мы продолжаем публикацию одной из самых удивительных историй раби Нахмана с комментарием рава Эреза Моше Дорона
 
Однажды отправился царь со своими придворными на охоту…
    

     Здесь  “царь” – это тело, и в точности как цари выходили когда-то на охотничьи прогулки, так и тело, когда оно  “царит”  над человеческой жизнью, оно  увлекает человека на охотничью прогулку. 
     Какова же цель подобной экспедиции?  Не мясо.  Его более чем достаточно на царской кухне.  Цель здесь – получить удовольствие.  Испытать переживания, связанные с подстереганием зверя, с тем, чтобы поразить его и поймать.  Это не просто волнующее переживание;  это – переживание, связанное со смертью другого создания. Если задуматься об этом, то может оказаться, что и у нас существуют подобные  “охотничьи экспедиции”, на которые выходят, чтобы  “поймать зверя”, то-есть испытать обостренное ощущение жизни.
     Когда человек говорит:  “я хочу жить”, что он имеет в виду?  Разве он не жив?  Разве тело его не действует и кровь не течет в его жилах?  Нет, этими словами он желает сказать, что он хочет испытать ощущение жизни, то волнующее чувство, которое называется  “жизнь”,  ощутить,что нечто происходит.  Когда человек гонится за предметом своего вожделения,  уже само чувство преследования порождает в нем удовлетворение.  В этот момент у него есть цель, ради которой стоит жить.  Он должен чего-то достичь, и уже одно только знание этого придает смысл всему, что он делает.  Во многих случаях удовольствие, извлекаемое из предмета вожделения, меньше, чем то, что получено в процессе погони за ним.  Таким вот искусственным образом удовлетворяют многие люди потребность в смысле жизни.  Для них самый этот смысл по сути состоит в том чувстве удовлетворения, которое они испытывают в попытках овладеть желаемым предметом и в погоне за ним.
     Более того, очень часто ощущение жизни извлекается именно из состязания со смертью.  Люди любят  дразнить  смерть, подвергать себя опасности, чтобы таким путем почуствовать себя живым и что у жизни есть смысл. Близость смерти дает им ощущение жизни. Когда человек несется в автомашине на огромной скорости, или пробует наркотики, или играет в азартные игры на большие суммы денег, или дает волю своему гневу, впутывая себя тем самым в конфликт с ближним, – во всех этих случаях чувство опасности и возможность утраты или гибели  придают жизни особую остроту, человек с особой силой ощущает свое  существование, уникальность и важность жизни.
     С определенной стороны, все развлечения современного человека – это жизнь в некоем воображаемом, ненастоящем мире.  Человек отдает себя звукам музыки, смотрит кинофильмы, услаждает свои чувства в дорогих ресторанах.  Там, как ему кажется, есть жизнь, там происходят события, пробуждающие в душе его эхо, чувственный отклик, встречаемый им с удовлетворением.  Однако на самом деле вся эта жизнь  –  не его и не настоящая.  И доказательство тому – то, что, едва только он  “отключается”  от этих переживаний, направлявших на него поток жизненной энергии, как все опустошается, и все звуки жизни в душе его смолкают.  Немногие вещи в мире доставляют такие переживания, как те, что встречают человека  в этом выдуманном мире:  в рекламе, в фильмах, в звуках музыки и т.п. …
     Только искусственное пребывание в этом воображаемом и будоражащем мире (за которое еще надо платить немалые деньги) создает у такого человека иллюзию жизни.  И напротив – серость, бесцветность и отсутствие всякого вкуса в реальной жизни ощущаются с наибольшей силой в момент, когда уходят и стираются впечатления от упомянутых выше внешних, искусственных переживаний.
     В противовес этому, есть жизнь настоящая, незаимствованная, вытекающая изнутри, из души – истинной дочери царя.  А люди, которые приучили себя быть как бы  губкой,  впитывающей лишь внешнюю жизненную энергию и переживания, – очень далеки от возможности почуствовать истинную жизнь. Помимо этого, заложено еще в человеке качество приспосабливаться и быстро привыкать к переживаниям, заполняющим нашу жизнь. То, что вчера глубоко волновало и очаровывало, сегодня уже не вызывает никакого воодушевления,  и,  подобно алкоголикам, мы нуждаемся в постоянно увеличивающейся дозе, во все более сильных и острых раздражителях …  И расплачиваемся мы за это все более и более  дорогой ценой, истощая как кошельки наши, так и душевные силы; те и другие оказываются  “выжатыми”  тяжким грузом внешних переживаний.  Человек постепенно опустошается, все меньше и меньше становится способным оставаться наедине с собой  и извлекать из самого себя, изнутри своей души настоящую жизнь.
     Всякая жизненная энергия, поступающая к человеку из какого-то внешнего источника, а не вытекающая из него самого, обладает большой силой, будоражит и потрясает. Она возносит человека на вершины чувств и душевного волнения, – но как только он спускается с этих вершин и возвращается к истинной реальности своего бытия, – падение это не уступает в своей силе взлету.
     Но когда жизненная энергия вытекает из глубин его духа, то истекает она совсем в другом темпе,  медленно, но верно.  Поток ее не увлекает,  не тащит за собой, не дает резких и внезапных  всплесков, а течет с плавным постоянством, протачивающим камень.  (См.  еще об этом у  р. Нахмана, Ликутей Моаран,  тора  8, о различии между духом жизни со стороны святости и  “духом бури”  и о воздействии того и другого).  Когда человек выполняет духовную работу, он ощущает переживания, совершенно иные по сравнению с теми, которые мы обычно именуем  “удовольствиями”. Переживание “духовного наслаждения” – совершенно иное.  Это – тишина и углубляющаяся внутренняя радость, а не буря.  
     И это – объяснение того, что сказано в нашей истории:  
    
     … и приехали они в одно очень красивое место, где протекала река, и остановились там, чтобы отдохнуть и погулять.
 
Продолжение следует