Стенка

Мол, коридоры кончаются стенкой,

А туннели – выводят на свет!

Владимир Высоцкий

            Мой младший брат очень любит рассказывать всякие истории и анекдоты. Иногда я их превращаю в полноценные рассказы. Но менее всего мне казалось, что эта, рассказанная им история, закончится комментарием к недельной главе «Корах». И еще с эпиграфом любимого нами обоими Владимира Высоцкого.

            Недавно брат захотел в туалет. Зашел в здание Иерусалимского раввината, где он работает. Контора была закрыта. Сторож у входа посоветовал ему спуститься на 1-й этаж. На помещении, которое указал сторож, висело объявление: «Здесь вам не туалет. Тут люди работают. Туалет напротив окон у стенки». Брат присмотрелся. Окон не было, стенки тоже. Уже хотел уходить, но вдруг заметил у двери надпись мелким почерком: «Тут нет окон, нет стенки. Туалет направо по коридору». Запись соответствовала истине. Мой брат вышел довольный, тем более, что рядом оказался выход на улицу. Рассказал мне эту историю и добавил: «Как ты думаешь, много ли людей, кроме евреев, найдя туалет, захотят вернуться и поделиться этой информацией с другими? Учитывая, что выход на улицу был рядом с туалетом».

            Действительно, вспомню классический анекдот. К русскому пришел Б-г и предложил выполнить одно желание. Тот долго думал и попросил: «Пусть у соседа сдохнет корова».

            У меня на военных сборах после окончания института тоже был случай со стенкой. Меня взяли на военные сборы в поселок Караязы в Азербайджане. Зайти в солдатский туалет без противогаза было невозможно. Противогазы нам не выдавали, да и я все равно не смог бы его надеть. Поэтому естественные надобности мы справляли у стенки в казарме. Однажды меня застал за этим занятием полковник Березин. Он торжественно перед строем объявил: «Чемпион Грузии по шахматам, умнейший человек Левин писает у стенки. Я бы с ним в разведку не пошел».

            По ассоциации Миша Луцкин рассказал историю своей командировки в Минск. Тамошняя синагога размещается в четырехэтажном здании. Там же снимают помещение две нееврейские организации. На дверях первой организации надпись: «Мы не знаем, где вторая организация. Просим не спрашивать, не беспокоить. Все равно не ответим. Зато можем далеко послать». На второй организации та же самая надпись, только относительно первой.

            Теперь – о самом большом конфликте в истории человечества между мудрецами Торы. Причем не очень типичном для них, когда причиной конфликта явилась обычная человеческая зависть. Почему это так страшно? В чем была ошибка Кораха, Датана и Авирама и еще 250 человек (а по некоторым комментариям, практически всего еврейского народа) в их обидах на Моше и Аарона? Кораха зависть подтолкнула к тому, что он посчитал себя достойным занять место Аарона или хотя бы руководителя колена Леви. Датана и Авирама зависть толкнула к мысли, что если Моше прославился тем, что вывел евреев из Египта, то они его туда вернут. 250 евреев от зависти считали, что все одинаковы святы, «не Б-ги горшки обжигали», и что любой человек может выполнять службу в Храме.

            Они все забыли, что этот мир – корридор, и что Всевышний освещает его через своих праведников,- таких как, например, Моше и Аарон. Если попытаться приблизиться к Нему, строя собственную лестницу, то вместо лестницы получится стенка-перегородка. Человеку долго может казаться, что он карабкается по лестнице, но это — стена, которая, наоборот, отдаляет его от Всевышнего. И бежит он по кругу или даже вниз.

            Обычно такие люди гибнут в «корридоре», освещая этим дорогу остальным – чтобы они вышли из лабиринта, не повторяли их «экспериментов». Но самим грешникам от этого легче не станет. Они сгорят навсегда. И что для них еще страшнее — Творец повернёт шахматную доску так, что праведники от этого только выиграют.

            Сейчас приведу отрывок из статьи великого мудреца Бен Иш Хая.

            В книге «Решит Хохма» приводится история. Завистник и жадина шли как-то раз вместе по дороге и вдруг повстречали царя. Царь сказал им: «Один из вас может попросить у меня то, чего желает его сердце, но… второму я дам в два раза больше, чем ему». Завистник и жадина стали спорить между собой. Завистник говорит: «Как же я смогу смотреть, что ты получаешь в два раза больше меня?! Проси первым!» А жадина говорит: «Как могу я упустить двойную прибыль?! Первым просишь ты!» В конце концов, жадина победил завистника и они решили, что завистник просит первым. Он попросил, чтобы… ему выкололи один глаз, чтобы только жадине выкололи оба!

            Как же ужасно качество зависти! Ведь завистник мог попросить любое из земных удовольствий, но предпочел лишиться глаза, лишь бы другой лишился двух… Так же было и с Корахом. Спор, который он затеял, был порождением его зависти к Моше, ведь весь народ слушал его. В глубине души Корах знал, что Моше ничего не выдумывает, а все, что он  говорит – от Всевышнего. Он хорошо знал, что спорящий с Моше – как будто спорит со Шехиной.

            Но его зависть была так огромна, что он был готов заплатить высокую цену, если только это приведет к ослаблению авторитета Моше в глазах народа. Одно его мучило: он боялся, что в результате своих дурных поступков будет наказан внезапной и странной смертью, – ведь это без сомнения подтвердило бы, что правда на стороне Моше. Тогда именно его спор привел бы к укреплению позиции Моше. Чтобы избежать этого, он задумал присоединить к своему бунту тех, кто отдалился еще дальше от истины, тех, кто считал, что любой может возжигать воскурение (кторет). Теперь Корах считал, что Моше уж никак не выиграет от любого развития ситуации.

            Корах думал так: если он умрет, а «возжигающие воскурение» не умрут, получится, что каждый может воскурять кторет, и Моше проиграет. Если же, наоборот, двести пятьдесят человек погибнут, а Корах останется в живых, будет доказано, что он был прав, и положение Моше пошатнется. И если даже все восставшие погибнут, не будет доказательства, что Корах был не прав, ведь причиной его смерти станет то, что он привел «чуждых» (т.е. тех, кто не может совершать подобное действие) воскурять кторет перед Всевышним. При этом, если бы только он один воскурял, Всевышний бы принял его кторет. Таким образом, он устраняет возможность упрочить положение Моше. (…)

            И вышло, что в результате спора Кораха положение Моше лишь упрочилось, а все утверждения Кораха пусты, поскольку «Моше – истина, и Тора его – истина».